Рани Бендура

(отрывок из книги писателя-востоковеда Вячеслава Крашенинникова «Индия не забудет»)

От автора

В 1761 году в княжестве Южной Индии Майсуре произошел переворот: была свергнута индуистская династия Водеяров. Власть захватил безвестный и безродный войсковой начальник - мусульманин Хайдар Али. В считанные годы он сумел преобразовать армию, наладить финансы, подавить сепаратизм феодалов.

Расширяя государство, Хайдар Али купил город-крепость Сиру, а с ним и ряд зависимых крепостей…

Не все владыки крепостей - палаяккары признали власть новоявленного хозяина Сиры. Но был разбит и сурово наказан Чикаппа, владыка Чик-Баллапура. Напуганные его судьбой, покорились палаяккары Райядурги и Харпанхалли. Остался непокоренным лишь Читальдург.

Преодолев форсированным маршем 120 миль трудной дороги, армия Майсура подошла к Читальдругу. Палаяккар Медакера Наяка попытался было уклониться от выражения покорности новому навабу Сиры. Со своего утеса, увенчанного зубчатыми стенами, он направил к Хайдару вакиля.

- Дозволь поведать одну притчу, Хайдар сахиб, - попросил вакиль. - Так хочет Медакера Наяка.

Получив разрешение, вакиль поведал следующую историю:

- В давние времена эту крепость осадил раджа Виджаянагара. И предок моего господина, основатель рода владык Читальдруга, решил проучить раджу - задумал свести его коня, чтоб раджа знал, с кем имеет дело. Ночью он проник во вражеский стан и начал было выдергивать из земли копьё, к которому был привязан конь. Но конь заартачился, заржал. Конюх проснулся, еще раз с силой воткнул копьё и случайно пригвоздил к земле ладонь притаившегося рядом палаяккара. Потом уснул. Предок моегохозяина понял, что без шума копье не выдернуть. Ножом он отхватил себе кисть руки, вскочил на коня, и был таков.

-А ты, оказывается, соловей с тысячью трелей, - холодно заметил Хайдар Али. - Зачем рассказал мне все это? Напугать хотел?

- Оставь в покое моего хозяина. За свои земли, за свою волю он будет биться насмерть.

- Маленький рот - большие речи. Рассказал бы свою историю глупым старухам.

Кавалерия Хайдара Али бурей прошлась по стране Медакеры Наяка. И, по словам летописца, «владыка Читальдруга, изгнав из головы мятежные мысли, вступил в круг повиновения». За свою строптивость он был вынужден уплатить кроме обычной дани три лакха штрафа и лакх…на карманные расходы нового наваба Сиры.

Медакера Наяка явился к шатру Хайдара Али с пышной свитой и оркестром. Вручив Хайдару деньги и заверив его в своей покорности и лояльности, палаяккар представил юношу весьма странного вида. У того была свернута набок шея, подбородок лежал на правом плече.

- Вот, привел просителя.

Хайдар Али с недоумением разглядывал калеку.

- Кто ты? Откуда?

- Я Чен Басавия, наследник маснада Беднура.

- Беднура?

- Да, хузур.

- Чего же ты просишь?

- Справедливости…

Чен Басавия поведал свою историю:

- Я в самом деле наследник маснада Беднура. Когда умер мой приемный отец, раджа Сомасекхара Второй, на престол должен был сесть я, Чен Басавия. Но правительницей объявила себя рани - его вдова. У нее были давние шашни с брахманом Нимбейей. Ночью они подослали в мою опочивальню джетти, и те свернули мне шею. Тело мое закатали в ковер, закопали во дворе храма. Все это видел один джоги. «Воры! -решил он. Прячут краденое». Когда злодеи ушли, он откопал меня, привел в чувство. И вот я здесь. Отними у рани мой маснад, Хайдар сахиб. Верни его мне, и я не останусь в долгу.

Хайдар Али выслушал Чена Басавию с живейшим интересом. Беднур, о котором так красочно рассказывал мадрасский купец Акоп Симонян, столица райской страны Иккери с ее перцем и кардамоном, великолепным лесом и слонами, торговыми гаванями, куда прибывают корабли со всего света! Кто бы ни был этот калека - самозванец или истинный наследник, в его лице судьба предоставляет величайший шанс, который выпадает раз в жизни. Хайдар Али, как всегда, готов был без промедления воспользоваться этим шансом.

- Будь моим гостем, Чен Басавия. Ступай, отдохни. Завтра мы все обсудим.

Франки на службе Майсура, как всегда, разбили лагерь в стороне от главной армии. Барабаны пробили вечернюю зорю. В сгущающейся ночной темени слышались меланхоличные протяжные возгласы:

- Пренé гард а ву, сентинель!

Развалясь в походном кресле, отдыхал за вечерним кофе майор Ален. Хаджам-цирюльник расчесывал деревянным гребнем его парик. Сохли на теплых камнях выстиранные чулки, панталоны и рубахи. Бросив шляпу на землю, сидел на барабане и пел португалец-канонир, мастерски подыгрывая себе на гитаре. Его протяжные фадо навеяли на майора грусть.

- Мой бог! Кто бы подумал, что я, офицер королевской армии, стану наемником мавра. Кажется, полжизни бы отдал, чтоб все стало на прежние места.

По соседству, за походным столиком, заставленным бутылками с зеленым абсентом - полынной водкой, заседали капитаны Хюгель и Рюссель.

- Ну зачем так, господин майор? - сказал Хюгель. - Пока есть вино и женщины, жить можно.

В палатке бравого капитана ждала молоденькая смазливая девадаси. Целая толпа их с музыкой и песнями явилась в лагерь из соседнего индуистского храма. Кое-кому из девадасей удалось найти клиента.

- И зря вы не пригласили к себе одну из этих смуглянок. Жизнь коротка.

Ален безнадежно махнул рукой.

- Вы - отважный вояка, Хюгель, но еще и раб своих страстей. Который бокал пьете, а я не слыхал здравицы в честь короля Франции.

Капитан икнул.

- Я родом из Эльзаса, а это не совсем Франция. Ну какие могут быть претензии к Хайдару? Платит он щедро и исправно. Понятно, это не те деньги, которые достались нашим коллегам во время войны под Тричи. Говорят, в руки Хайдару тогда попал целый караван верблюдов с деньгами хайдарабадцев. И даже новички-лейтенанты урвали по несколько десятков тысяч рупий. Но… Компания разгромлена. Надо же кому-то служить.

- Я бы предпочел служить своему королю.

В разговор вмешался офицер с грубыми, резкими чертами простолюдина.

- Из-за этого коронованного осла гибнет Франция. Сколько достойных людей вынуждены покидать родину в поисках средств к существованию. Сколько их оказалось в Индии. Но и здесь честному человеку не пробиться. И здесь ему загораживают дорогу легкомысленные дворянчики, чинодралы, титулованные подонки.

Майор вспыхнул.

- В Пондишери вы не посмели бы сказать такое, лейтенант Дюмон.

- В Пондишери, -с сарказмом повторил лейтенант. -От Пондишериостались одни развалины. А когда у французов лопнет последнее терпение, боюсь, наши с вами пути разойдутся…

Солдаты-французы, пользуясь свободной минутой, чинили у костров куртки, сандалии. Проверяли оружие. Негромко звучала песня, которую с детства знают во Франции все - и знатные и простые люди:
Уже добрых десять лет,
Моему винограднику.
Пора собирать виноград.
Одолжи свою корзину,
Ведь я иду собиратьвиноград…

Долгая служба в гвардии короля слегка сгорбила капрала Кернó. Волосы у него были седые, редкие. Но усы густые. Капрал был еще свеж и бодр на вид. На ночь глядя, он решил наведаться к своей любимице, пестрой курочке. Пеструшка была словно бы напоминанием о родной деревне в Провансе, покинутой в далекой юности. На грудь ей Кернó приладил маленькое колье со своим именем. И пеструшку весьма уважали на батарее. Канониры отдавали ей честь. Жила она под пушкой. Никого не боялась, даже нахального поросенка, фаворита одного из канониров.

- Не снесла ли ты яичко, милая?

Однако гнездо было пустое. И капрал, вздохнув, приказал дежурному на батарее:

- Гляди в оба, Пьер. Чтоб не украли, как в прошлый раз.

Дежурный, Пьер Шамполю, засмеялся:

- Слушаюсь, капрал! Глаз не спущу с твоего курятника. Я ведь тоже живность люблю.

Темную шевелюру Пьера, несмотря на молодость, густо припудрила седина. Часть передних зубов была выбита, и он заметно шепелявил.

- В вареном или жареном виде? Знаю я вас, каналий! Ах, Пресвятая Богородица! Сейчас бы в деревню, где я когда-то бегал босиком. Развел бы кур, коз. А я все стреляю, да стреляю.

- Не горюй, папаша Керно! Хайдар платит исправно. Вернешься домой с кучей денег.

- На что они мне? Разве, чтоб застолбить место на кладбище? Уехал бы со своим полком во Францию, не свали меня лихорадка. А ты почему не сел на корабль?

Пьер Шамполю был под началом капрала какую-нибудь неделю.

- Во Францию мне хода нет. Я из королевской тюрьмы в Бресте бежал. У нас на юге Бретани многие контрабандой соли промышляют. И меня на этом деле застукали. Жить-то надо! А когда война, судьи пощады не знают. Дают по десять-двадцать лет тюрьмы. И сколько же я натерпелся, папаша Керно! Полгода промучался в парижской тюрьме. Когда набралось несколько сот человек, погнали нас на юг. Зима, а мы в цепях. По дороге от Парижа до Лиона ночевали в хлевах, в навозе. От Лиона спускались на барке до Марселя. Оттуда морем до Тулона. Мы удрали вдвоем с приятелем. Его поймали, повесили на рее. А мне удалось сесть на корабль, уходивший в Пондишери. Нет! Лучше сдохну здесь, в Индии.

- Сейчас у меня нет ничего, Хайдар сахиб. Но поможешь сесть на трон, щедро оплачу твои услуги…

Так говорил на дарбаре Чен Басавия. Хайдар Али решил идти на Беднур. А приняв решение, никогда от него не отступал. Но кое-кто сомневался в успехе предприятия.

- Бывал ли ты в Беднуре, Хайдар сахиб? - спросил Шринивас Рао Баракки, кавалерийский офицер.

- Не доводилось.

- А я еще мальчишкой не раз ходил туда с отцом. И доложу тебе, добраться до Беднура не так-то легко. Он находится в горах, в гуще диких лесов. С востока туда ведет одна единственная дорога. И дорогу ту сторожат восемь крепостей. Стоит ли идти на риск ради этого несчастного юноши?

Мекадера Наяка с горячностью возразил:

- Как ты мог вымолвить такое, Шринивас? Если не карать злодеев, то повсюду воцаряться насилие и несправедливость. Мир затопят слезы обиженных. Надо помочь Чену Басавии.

Хайдар слушал, прикидывал. Ишь как щедр на обещания бездомный калека! Владыки Читальдруга и Беднура - давние соперники. Медакера Наяка места себе не находит, глядя на то, как Беднур богатеет на морской торговле. Рани он бы живьем сожрал. Готов принять участие в походе на Беднур. Его поддержка сулит успех.

Вновь встал со своего места Чен Басавия. Повернувшись правым боком, чтобы лучше видеть Хайдара Али, сделал попытку поднять подбородок над плечом, и не смог.

- Да, дорога на Беднур трудная. Ее в самом деле стерегут крепости. Но сопротивления ты не встретишь, Хайдар сахиб. Все киладары - мои сторонники.

За военную помощь претендент на трон Беднура обещал уплатить сорок лакхов, отдать знаменитый порт Мангалур и часть Западного побережья.

- Решено! -заключил Хайдар Али. -Я помогу тебе, Чен Басавия. Аллах затем и дарует власть, чтоб вытирать слезы обиженных. А у кого заячьи сердца, пускай остаются в обозе.

Никто не решился более сказать ни слова, даже смелый как шайтан Шринивас Рао Баракки. Чен Басавия и Хайдар поклялись, что будут свято выполнять условия договора. Чен клялся, коснувшись пальцами головы случившегося поблизости брахмана. Хайдар Али клялся на Коране. Святую книгу внесли в шатер на подносе, накинув на нее зеленое покрывало.

Звездочет Раманадхам на вопрос Хайдара Али, удастся ли взять Беднур, заявил:

- Судьба твоя схожа с судьбой Искандера, Хайдар сахиб. Вижу на твоей голове корону. Ты станешь правителем этого города. Но… неужто мне опять сидеть под замком?

- Ничего, посидишь. Сбудутся твои предсказания, получишь подарки. А нет, так пеняй на себя.

И астролог под конвоем был отправлен в Серингапатам, чтобы дрожать там за свою судьбу, да надеяться, что и на сей раз все сойдет благополучно.

В конце 1762 года, прихватив с собой Чена Басавию, Хайдар Али выступил в поход на Беднур. Впереди бежали каллары - иррегулярные воины из воровского племени, набранные в Диндигале. Дикие на вид каллары были привычны к лишениям, к жизни в горах, к трудным горным дорогам. Вся одежда каллара - тюрбан, да набедренная повязка. На плече пика. За калларами следовал Хайдар Али во главе шеститысячного отряда кавалерии. Далее - десяток батальонов регулярной пехоты, отряд франков. Шествие замыкали волы с перекинутыми через спины вьюками.

Хайдара Али сопровождал Медакера Наяка. Палаяккар надеялся славно поживиться. Недаром ведь говорят: когда рыбачат сообща, то и ловят крупно!

Войска союзников шли на запад четыремя колоннами. На двадцатой миле начались владения рани Беднура. Без выстрела была взята Шимога. Казначей Шама Рао обнаружил в городской казне лакх рупий, и по приказу Хайдара Али все эти деньги были отданы армии, чтобы поднять ее боевой дух.

За Шимогой начались труднопроходимые горные леса, изобилующие дикими слонами, змеями, хищным зверьем. Войска шли под непроницаемым пологом лесных великанов, по узким тропам, под которыми зияюткошмарные бездны. Ночами было прохладно. Приходилось разводить большие костры.

В Кумси, крепости в 30 милях от Беднура, начальник джасусов Мансур привел к Хайдару Али старца.

- Мои люди вытащили его из темницы, Хайдар сахиб. Погляди-ка на него. Послушай, что он говорит.

Хайдар Али поглядел. Старец тряс лысой головой, глаза слезились от прожитых лет, но он был преисполнен злости.

- Меня зовут Лингана, - смиренно сложив руки на груди, принялся рассказывать старец. - Я был диваном покойного раджи Сомасекхары Второго, служил его отцу, деду. И за мои-то верность и усердие рани бросила меня в темницу. Дозволь идти вместе с тобой, Хайдар сахиб.

Майсурский вождь узнал от него многое.

- Беднур находится под самым гребнем Западных Гхат, - рассказывал по дороге Лингана. - Гаты задерживают дождевые тучи, которые приносят с юго-запада муссон. Потому в стране до девяти месяцев в году выпадают дожди, хорошо родится рис.

- А сам город?

- Сам город в неглубокой ложбине, Хайдар сахиб. Вокруг него горные цепи с укреплениями на вершинах. Посреди города холм с цитаделью, а в цитадели дворец владык Беднура. Там и живет рани со своим любовником. После смерти мужа ей бы голову обрить, навсегда из жизни уйти, как велит древний обычай. А эта вероотступница, нарушив все запреты, опозорила древний род владык Иккери…

Хайдар Али узнал от Линганы, что крепостные стены Беднура тянутся на целых восемь миль. В них пробиты десяток ворот: Делийские, Кодияльские и другие. Все они надежно укреплены. На створках ворот железные шипы, чтобы при осаде их не выбили лбами слоны. На бастионах и кавальерах - пушки.

Недаром говорят: и старая солома может пригодиться.

Чен Басавия ехал на слоне. По обе стороны шагали копейщики - телохранители. Претендент на маснад был в роскошных, шитых золотом одеяниях, в алом тюрбане, сверкавшем драгоценными камнями. Все это не без умысла подарил ему Хайдар Али.

Марш на Беднур походил на триумфальное шествие. На каждом привале Хайдар Али выпускал от имени Чена Басавии воззвания к народу. В городах и деревнях глашатаи объявляли о прибытии наследника трона Беднура, и лицезреть его являлись толпы людей. Пахари, купцы, воины падали ниц перед Ченом, приветствуя его как своего законного властелина.

- Слава тебе, махабали джи!

В пути Чену Басавии оказывались всяческие почести. Войска встречали и провожали его криками «Джай»! Но когда Чен отъезжал подальше, совары и сипаи, ухмыляясь в усы, бросали вслед:

- Вах! Как он важно сидит на слоне, воскресший раджа.

- Хорошо, что ему не свернули совсем шею…

«Воскресший раджа» стало в армии шутовским титулом Чена Басавии. Но обещания Чена оправдывались. Крепости не оказывали Хайдару Али сопротивления. Напротив, киладары снабжали его армию провиантом, фуражом.

Беднур был уже недалеко. Армия все ускоряла ход, словно ее гнала некая сверхъестественная сила…

Под сводами густых деревьев медленно вползала на пригорок пушка «Хануманта». Под ее колесами проседала земля, хрустели корни лесных великанов. Несмотря на крики погонщиков, усталые волы еле-еле тянули вверх ее позеленевшую тушу. И рабочему слону то и дело приходилось подпирать «Хануманту» передней ногой, чтобы волы могли перевести дух.

Мимо проезжали на слонах Хайдар Али и Чен Басавия. «Хануманта» совсем замедлила ход. И вдруг Имам-Бахш, слон Хайдара Али, недовольный медленным движением упряжки, гневно затрубил. Сорвав хоботом с дерева большую ветку, принялся хлестать волов, пока те не пошли бодрей. Хохотали погонщики, пушкари, сипаи.

- Ай да Имам-Бахш!

- Вот видишь, махабали джи, - ухмыльнулся Хайдар Али. - Даже мой слон и тот хочет, чтоб ты скорей прибыл в свою столицу.

Дворец владык Иккери высился на холме посредине Беднура. Сложенный из заморского кирпича, с золочеными колоннами, покрытый китайской цветной черепицей, он походил на драгоценную игрушку.

В тронном зале восседала на маснаде из зеленого бархата рани Вирамма джи - дивно красивая женщина в расцвете лет. На ней было парчовое сари, отделанное золотом и драгоценными каменьями. Лицо у рани было слегка окрашено отваром шафрана. На лбу алела тика. Гладко зачесанные назад волосы украшали цветы жасмина.

Перед владычицей Беднура полукругом стояли сановники - все в желтых тогах и шапочках из алого бархата, многие со священным брахманским шнурком на плече.

- Ни одна из твоих крепостей не оказала сопротивления мусульманину, - докладывал полководец Вирабха. - Он уже близко. Не сегодня-завтра прибудет к городу.

Рани была не на шутку встревожена.

- Как же так? Ты сам не раз отличился в войнах с соседями. Недавно отразил нашествие владыки Мираджа. Нужно остановить пришельца.

- Народ обманут, рани, - со вздохом отвечал Вирабха. - Он раболепно приветствует Чена. А сипаи не знают кого слушать. Впрочем, гарнизон готов к обороне города.

Сановники докладывали, что в Беднуре неспокойно. Жители охвачены страхом. Многие покидают город.

- Худые времена без спроса приходят, рани, - заключил диван Нанджиайя, немолодой брахман с ногами, раздутыми слоновьей болезнью. Хайдар Али человек особой породы. От него не откупишься, как от маратхов. У Шимоги, как было велено, мы предложили ему 4 лакха отступных, у Анантапура уже 12 лакхов. А он даже не пожелал встретиться с нашим вакилем.

От Анантапура до Беднура было всего 25 миль. Рани подозревала, что многие приближенные, в том числе и сам диван, втайне душой с Ченом Басавией. Верить им нельзя. Оставалось лишь повышать сумму отступных, да надеяться, что Хайдара соблазнит крупная сумма денег.

- Предложи 20 лакхов…

Отдав последние распоряжения, рани разрешила сановникам удалиться. Поднявшись с маснада, она вышла на террасу дворца, и оттуда, с большой высоты, долго созерцала панораму Беднура. На фоне пламенеющего закатного неба четко вырисовывался темный частокол скалистых вершин окрест города. Беднур погружался в вечерние сумерки.

Рани взяла за руку Нимбейю.

- Гляди, как пламенеет закат. Полнеба залито кровью. В эту пору по улицам Беднура шли процессии. Горели светильники, факелы. В небе вспыхивали фейерверки. А сейчас он словно вымер. К худу это или к добру?

- Не знаю, моя рани.

В самом деле, большой торговый город, в котором ни днем ни ночью не смолкал людской шум, был охвачен зловещей тишиной. На улицах темно. Редко-редко вспыхнет огонек светильника и тотчас угаснет. Беднур словно затаился, притих в ожидании неминуемой беды. Лишь протяжно перекликалась стража на бастионах.

- Нет, не к добру. Душой чувствую, не к добру. - Неужто погибнет Беднур? Неужто достанется чужаку? А я мечтала всю жизнь править этой благословенной страной, этим городом. Вместе с тобой, любимый.

Нимбейя молчал.

- Армию Хайдара ведет сюда Чен Басавия. А с ним и Лингана - этот проныра и подлый клеветник. Ненавижу их обоих. Ах, как жаждал Лингана моей смерти! Как он хотел, чтобы я взошла на погребальный костер моего мужа, обратилась вместе с ним в пепел. Как ему хотелось, чтобы на трон Беднура сел его родич Чен Басавия. Как он жаждал овладеть сокровищами Беднура. Это он обвинил меня в нарушении веры. Слух пустил, будто я отравила мужа - чтобы от меня отвернулись мои подданные.

- Да, моя рани. Недаром говорят: у клеветника, как у змеи, язык двойной.

- Увы! Я жертва клеветы. Всему виной Лингана. Но, разве я не имею права на любовь? А любовь не знает ни каст, ни кастовых запретов…

В отделанной алым шелком опочивальне с дверями, инкрустированными драгоценными камнями, слуги приготовили роскошное ложе. Сквозь тусклое мерцание светильников немо глядел Камдэв, бог-покровитель Беднура. Слуги, уловив знак рани, удалились. Любовники остались наедине.

- О какое это счастье быть с тобой, любимый!

Нимбейя, лежа в объятиях рани, слушал горячий шепот. Пылкая страсть правительницы Беднура пугала его. Несколько лет назад рани приметила Нимбейю - совсем еще юного, красивого служку в храме. И вскоре, позабыв о запретах строгой хиндуистской веры, Нимбейя прокрался во дворец на холме.

- Хайдар предлагает почетный плен в Шрирангапаттинаме, - продолжала рани. - Ни за что! Скорей смерть приму.

- Ну вот, опять заговорила о смерти.

- Заговоришь, пожалуй. Мои подданные корыстолюбивы. Пригодны лишь для торговли да маклерства. За деньги готовы на все, вплоть до измены. Но… стены Беднура крепки. Гарнизон предан мне. На помощь придет наваб Абдуль Хаким Хан, мой сосед. У него полки патанской кавалерии, а патаны не из воска слеплены. Окажись Беднур в руках Наика, навабу не видать доходов от торговли с португальцами и арабами. Может, вмешаются маратхи.

- Все это так. Но, послушай. Может, лучше покориться. Может Хайдар все-таки возьмет дань, а тебя не тронет, и все останется как есть.

Рани всем телом ощутила, как вздрогнул Нимбейя.

- Боишься, - с укором и горечью сказала она. - Почему ты так робок, так нерешителен? Ну хорошо. Я - женщина, буду тебе защитой. Если же мусульманин начнет одолевать, все сожгу и уничтожу, чтоб ему ничего не досталось. Ах, будь проклят черный язык Линганы!

В марте 1763 года стражи на бастионе Делийских Ворот увидели лазутчиков-калларов. Следом за ними появились совары. Совары, помедлив, хлестнули коней и, копья наперевес, устремились к воротам. Забили тревогу барабаны. Ворота были захлопнуты. Гарнизон занял свои места на укреплениях.

Хайдар Али, Чен Басавия, Лингана и Медакера Наяка поднялись на склон горы, откуда хорошо виден город. Беднур был велик, прекрасен. Из-за мощных крепостных стен выглядывали шикхары, минареты, невысокие колокольни католических церквей. Восточную часть города занимала цитадель, а над ней, на холме сверкал золотом дворец раджей Иккери.

- Вот он каков, Беднур! Много я о нем слышал, - сказал Хайдар Али. - Говорят, рани отважная женщина. Так ли это, Чен?

- Так, Хайдар сахиб. Без боя город она не отдаст.

- Что ж. Будем биться за твой маснад.

Лингана, ослепленный жаждой мести, проскрипел:

- Выкурим блудницу, как лису из норы. Не прощу дней и ночей, которые я по ее милости провел в темнице. Беднур взять не так-то просто, Хайдар сахиб. Для этого нужны четыре таких армии, как твоя. Но я тебе помогу...

Капрал Керно приладил к ноге пеструшки длинную цепочку. Отнес ее подальше в кусты. Канониры складывали возле пушки картусы с порохом, ядра, пыжи из расплетенных промасленных веревок. Установили кадку с водой. Подготовили запальники с пучком хлопка на конце. Рядом готовились к стрельбе еще два орудийных расчета.

Подошел майор Ален. Он был как всегда при полном параде: в парике, чисто выбрит, нафабрены усы.

- Готов, старина Керно?

- Готов, месье.

Ален указал на участок укреплений близ Делийских ворот. По словам Линганы, это было слабое место.

- Бей в одну точку.

- Слушаюсь! - отсалютовал капрал. - К делу, дети мои.

Заряжающий Пьер Шамполю положил на черпак с длинной ручкой картус и загнал его до самого дна казенника. Забил пыж. Второй номер закатил в жерло 12-фунтовое ядро. Его тоже закрепили пыжом. Банник был поставлен торчком вверх.

- Готово, капрал!

Керно навел орудие. Через запальное отверстие пробил железным штырем картус. Сверху насыпал пригоршню пороха. Пушка оглушительно рявкнула. Ядро, описав пологую дугу, ударило в каменную кладку стены.

- Виват!

Пьер Шамполю уже спешил с новым картусом.

- Стой, Пьер! - крикнул Керно. - Или хочешь услышать, как поют ангелы? Голову оторвет.

Заряжающий, будто споткнувшись, остановился. Стал затыкать дымящееся жерло мокрой тряпкой.

На третьей неделе часть стены с шумом осела. К пролому пошла штурмовая колонна. Среди защитников Беднура металась фигурка в мужской одежде, с тугим завитком волос на затылке. Сипаи показывали на нее друг другу:

- Гляди, рани.

- И картечи не боится…

В самом деле, это была рани Вирамма джи. Пренебрегая опасностью, она обороняла город с упорством и отвагой, достойными мужчины. А опасность была велика. Штурмовую колонну сопровождали легкие пушки. Канониры, остановившись на миг, били в пролом картечью.

Хайдар Али тем временем заходил с отрядом отборных сипаев с другой стороны городских укреплений.

- Не беги так, Хайдар сахиб! - хрипя и задыхаясь, умолял Лингана. - А то помру в одночасье.

- Дорога каждая минута, старик. Где то место?

- Совсем рядом. Через Беднур бегут три ручья. Где они вытекают из города, есть лазы. О них мало кто знает.

На стене, куда Лингана привел майсурцев, не было не души.

Первым в водосток полез на четвереньках сам Хайдар Али. За ним, кряхтя, протискивался Лингана. Вскоре весь отряд был в крепости.

- Вперед, храбрецы!

Отряд, пробежав через весь голод, ударил с тыла по защитникам Делийских ворот. И тех будто метлой смело. Хайдар сам широко распахнул ворота. Со стрельбой, с криками «джай!» армия ворвалась в город. При виде калларов с их всклокоченными волосами, чужих сипаев в красных тюрбанах и белых куртках жителей Беднура охватил ужас. Улицы огласили вопли и стоны, будто настал Судный день. Оставляя на произвол судьбы дома, лавки, все свое добро, беднурцы бросились искать спасенье в окрестных горах и лесах.

Начался грабеж. «Они брали все, что можно было взять, - рассказывает летописец. - Брали золото и серебро, драгоценные ткани, оружие всех видов». Однако в этом общем безумии была некая система. Опережая жаждущих добычи калларов и пеонов, люди военного казначея Шамы Рао опечатывали дома богатых горожан. Ставили у их дверей часовых.

- Стой! Куда лезешь? - отпугивали часовые желающих поживиться брошенным добром. - Это собственность Хайдара сахиба…

Защитники Беднура укрылись в цитадели. Стоя на бастионе в окружении своих воинов, рани со слезами на глазах смотрела на утраченный город. До ее слуха доносились крики, хлопки выстрелов. Сипаи Хайдара Али добивали тех, кто отказывался сложить оружие.

Наваб Абдуль Хаким Хан, владыка соседнего Саванура, был давним союзником раджей Иккери. Однако сам платил дань маратхам. Был вынужден во всем подчиняться Пуне. Слезая со своего «Утеса смерти», наваб не раз подступал вместе с маратхами к стенам Серингапатама. Так было и три года назад, в 1760 году…

Наваб не оставил рани в беде. Его патаны, пробравшись сквозь горы и леса к Беднуру, с боем прорвались в осажденную цитадель. Командовал патанами Наджиб Хан, могучий скуластый воин.

- Абдуль Хаким Хан прислал тебе подмогу, рани, - сказал он. - Я привел отряд опытных воинов.

Вид рослых, закаленных в сражениях патанов приободрил рани.

- Слава богам! Очень надеюсь на твоих людей, Наджиб Хан. А где сам наваб?

- За рекой Бали. Стоит там наготове с кавалерией и пушками.

Патаны вскоре предприняли вылазку. В полдень, когда палящее солнце загнало пушкарей-франков под навесы из пальмовых листьев, ворота цитадели были широко распахнуты. Оттуда селевым потоком вырвалось несколько сот чернобородых воинов в зеленых тюрбанах и халатах, подпоясанных красными кушаками. Подпрыгивая словно травяные мячи на неровном поле, размахивая клинками, они устремились к осадным пушкам.

- Аллах-о-Акбар!

- Дин! Дин!

Керно успел выпалить по патанам. Дюжина их была разорвана в клочья, но остальных это не смутило. Перемахнув через невысокий бруствер, патаны ворвались на батарею. Прислуга была разогнана, перебита. Наджиб Хан самолично вбил в запальники осадных пушек по железному штырю.

- Назад, бахадуро!

Патаны столь же быстро ретировались. Запыхавшийся Наджиб Хан, рани и ее командиры глядели со стен цитадели вниз - туда, куда несколько минут назад была совершена вылазка. Возле заклепанных пушек царило смятение. На батарею прибыл сам Хайдар Али.

- Ишь, руками размахивает наик. Пускай-ка выколотит штыри - я их забил по самую шляпку. - с довольным видом сказал Наджиб Хан. - Не горюй, рани! Будет на то воля Аллаха, отстоим Беднур. Польют дожди, наику придется худо.

На приход муссона рассчитывала и сама рани. Сипаи Хайдара Али начнут тогда болеть лихорадкой. У его соваров передохнут кони. Казна, запасы провианта и фуража - в цитадели. Гарнизон и патаны полны решимости биться до конца. Еще можно поправить дело.

Вернувшись на разгромленную батарею, Пьер Шамполю подошел к капралу. Старик получил рубленую рану. К нему уже спешил доктор месье Ришар с корпией и уксусом. Керно застонал. С трудом повернув голову, глянул на разваленный дом, откуда доносилось отчаянное кудахтанье.

- Цела твоя пеструшка, папаша Керно. Сейчас принесу.

Зайдя в развалины, Шамполю взял курицу в обе руки.

- Струсила, бедолага? Жив, жив твой хозяин. Не судьба тебе попасть на вертел.

Осада цитадели затягивалась.

- Медлить больше нельзя, Хайдар сахиб, - предупреждал Лингана. - Не сегодня-завтра нагрянет муссон.

Хайдар Али знал о силе здешних муссонов. Страна будет затоплена. Вздуются реки. Дороги станут непроходимыми. Отсыреет порох. В марте 1763 года он созвал командиров.

- Время не терпит. Передайте людям: возьмут они цитадель, выдам каждому полугодовое жалование.

И сипаи, пеоны, каллары, воины Мекадеры Наяка дружно пошли на штурм. Даже совары, и те послезали с коней. Прикрываясь щитами, полезли вверх по осадным лестницам. Отчаянно бился гарнизон. Сама рани проявляла отвагу и упорство, достойные мужчины. Но ничто не могло остановить штурмующих - ни выстрелы в упор из кайдуков и мушкетов, ни падающие на голову камни и балки. «Сила силу ломит, - говорит летописец. - Защитники цитадели один за другим становились жертвой окровавленных мечей и штыков, сгорали в огне безнадежности и отчаяния».

В проемах между зубцами все чаще появлялись распаленные боем сипаи, свирепые каллары с кинжалами в зубах.

- Уходи, рани! - крикнул начальник гарнизона. - Уходи, пока не поздно!

Рани поняла - развязка близка. По ее приказу слуги облили нафтой - горючей жидкостью, сундуки с драгоценностями, принялись толочь в железных ступах бриллианты, алмазы. Она своими руками подожгла роскошную опочивальню, подарок Сомасекхары Второго.

- Так не достаньтесь же вы никому!

Схватив Нимбейю за руку, рани скрылась в затянутой дымом опочивальне. И не видели они, как один за другим полегли защитники цитадели во главе с Вирабхой, отважные патаны Наджиб Хана.

В недрах холма двигалась странная процессия. По крутым ступеням, которые маршами уходили вниз, освещая путь факелами, спускались слуги. За ними следовали рани Вирамма джи и Нимбейя. Чем ниже, тем слабей свет факелов. Трудней становилось дышать. Из каменных ниш на беглецов глядели пустыми глазницами, насмешливо скалили зубы черепа тех, кто умер здесь, чтобы никто не узнал тайны подземного хода. Под ногами хрустели кости.

О, боги! -. вырвалось у рани. - Словно крыса норой бегу я из своего города.

Уже была пройдена половина пути, как вдруг сверху донесся глухой шум. На беглецов словно дунул смрадным дыханием злой дэв. Разом угасли факелы. Далее пришлось идти в кромешной темени, ощупывая стены. Все тряслись от страха, и больше всех Нимбейя.

- Не бойся, - шепнула любовнику рани. - Это верный слуга выполнил мой последний приказ - завалил сверху вход, чтоб нас не настигла погоня.

В каменном распадке за пределами города беглецов ждали паланкины с носильщиками, небольшой отряд воинов. Над Беднуром поднимались клубы дыма.

- Горит, горит Беднур! - печально сказал начальник охраны. - Садись в паланкин, рани. Путь предстоит неблизкий.

С горсткой верных людей рани устремилась на юг. По словам летописца, «она бежала, оставив свой город и унаследованные от дедов-прадедов сокровища в железных руках беспощадного пришельца». И всю Индию облетели строки, начертанные безвестным поэтом:

Беднур пал,
Рани Беднура бежала.
Слава Беднура померкла.
Беднур никогда более
Не станет вновь Беднуром.

Хайдар Али сам тушил пожар в Золотом дворце. Заслонясь рукавом от огня, кашляя и чихая от дыма, хлестал сорванными со стен гобеленами по огненным языкам, лизавшим резные сандаловые стены и двери. Затаптывал тлеющие персидские ковры. Вместе с сипаями вытаскивал из пламени сундуки.

Наконец огонь был сбит. Сквозь редеющий едкий дым измазанные в саже Хайдар Али, Лингана, командиры и сипаи увидели железные ступы и песты, груды разбитых драгоценных камней.

- Что наделали, негодяи! Где рани? Отыскать.

Дворец был обыскан, но безрезультатно. Наконец, в сильно попорченной огнем опочивальне обнаружили люк. От него шли вниз полузасыпанные песком крутые ступени. Хайдар Али спросил Лингану:

- Знал, ведь, об этом подземном ходе, старик?

- Такими ходами весь холм изрыт, - оправдывался Лингана. - Немало их понарыл и покойный раджа Сомасекхара. А он умел держать секреты.

- Ушла шайтан-баба! Ну, ничего. Изловим.

В цитадели грабежей почти не было. Грабителей ждала смертная казнь. Потухли пожары. На улицах были разбиты бивуаки. Наблюдая за порядком, ходили патрули. Понемногу стали возвращаться беднапурцы.

Вышла из леса и вдова Лейла. На левом плече у нее был узел с пожитками. Правой рукой она тащила за собой малолетку Сагуну. С опаской миновав чужих сипаев, которые охраняли ворота, вдова вступила в город. По привычке глянула на вершину холма и испугалась.

- Ай-вай!

Стены Золотого дворца были закопчены. Над ним реяло чужое зеленое знамя.

В махаллу, где жила Лейла, уже вернулись почти все ее обитатели. Вдова слышала приглушенные плач, жалобы. Ощущала печальный запах гари. Многие из соседей нашли на месте своих жилищ груды горелой соломы и обвалившейся глины. Но хижина Лейлы была целехонька.

- Слава богам! Кто-то здесь шарил, а в уголке копнуть не копнул. Слышь, Сагуна?

Сагуна тёр глаза, хныкал. За неделю он наголодался в лесу. Натерпелся страху, слыша крики диких зверей и птиц. В животе у него урчало.

- Есть хочу!

- Сейчас, сынок. Вот огонь в очаге разведем.

Над Беднуром разнесся призывный гул наккаров. И на городскую площадь стал стекаться народ. Главы знатных семей, купцы, ростовщики подходили к шамияне, в тени которой сидели Чен Басавия и Хайдар Али. С поклонами клали к их ногам подарки. Эти бывалые, продувные люди мало что потеряли. Предвидя события, так запрятали деньги и ценности, что не сыскать и опытному вору.

- Война кончилась, жители Беднура, - объявил Хайдар Али. - Бояться вам более нечего. Принимайтесь за дела.

Явился Шама Рао со свитками бумаг в обеих руках. Все эти дни он работал в беднурской казне, проверял налоговые книги.

- Все подсчитано, Хайдар сахиб. В казне и дворце рани, в запечатанных домах взято свыше восемнадцати крор рупий. И это не считая драгоценностей, утвари и поднесенных тебе подарков.

Не удержавшись, военный казначей добавил:

- Я многое видел на своем веку, бог Шива тому свидетель. Но никогда не доводилось видеть такие богатства.

- А ну-ка, вели сложить их в одну кучу!

Слуги принялись складывать перед Хайдаром Али, сидевшим в кресле, мешки с золотыми и серебряными монетами, желтые бруски, драгоценные безделушки. Хайдара распирали честолюбивые мысли. Вот она, основа его будущего величия! А желтая гора у его ног все росла.

Среди свидетелей небывалого зрелища были и франки.

- Вот так куча! - вырвалось у капитана Хюгеля. - Пожалуй, повыше всадника верхом на коне. С такими деньгами наш мавр вскоре пересядет из кресла на трон. А бриллианты? Нет! Вы только поглядите, господин майор. Эти босоногие бестии отмеривают их конской меркой.

Майор Ален был ошеломлен.

- Такие богатства! Их бы в королевскую казну.

Лейтенант Дюмон процедил сквозь зубы:

- Наш христианнейший король был бы страшно рад. Он опустошил казначейские сундуки. Промотал все деньги с фаворитками.

По случаю взятия Беднура Хайдар Али вручил полководцам и особо отличившимся сипаям подарки - сабли, золотые браслеты, ожерелья. Беднякам, музыкантам и танцовщицам были розданы золотые и серебряные монеты, украшения, красивые наряды и шали.

А в далеком Серингапатаме киладар Исмаил Сахиб отомкнул темницу, в которой сидел Раманадхам.

- Верно ты нагадал, звездочет, - поигрывая связкой ключей, с ухмылкой сказал он. - Хайдар Али взял Беднур. Держи награду!

Раманадхам налету поймал тугой узелок. Не сказав ни слова, поспешил прочь из города. На краю арыка, под пальмой, сосчитал деньги. Их оказалось не так уж и мало, но меньше, чем он ожидал. И звездочет разразился проклятиями. Так ругается брахман, который рассчитывал на хорошее даровое угощение, а ему не досталось ни крошки.

- Чтоб ты сдох, наик! - грозил он посохом в сторону Серингапатама. - Чтоб к тебе прицепились все болячки, какие есть на свете! Ноги моей не будет более в твоей проклятой стране…

На маснад Беднура был посажен Чен Басавия. Главным советником назначен Лингана. Но государственные дела вершились не в наскоро отремонтированном Золотом дворце, где поселился новый раджа. Приказы по землям, подвластным Беднуру, рассылались не оттуда, а из Старого дворца, занятого Хайдаром Али. Именно там был центр управления древней страной Иккери. Туда прибывали вакили и харкары.

Хайдар Али остро чувствовал шаткость своего положения в Серингапатаме. Водеяры и завистливая знать не оставят попыток свалить его. Там тьма незримых врагов. Без конца плетутся нити заговоров. Необходимо убежище, где можно было бы отсидеться, если колесо удачи повернет вспять. До недавних пор таким убежищем ему виделась крепость Тиагар на Коромонделе. Генерал Лалли Толлендаль обещал отдать Тиагар в обмен на помощь в борьбе с ангрезами. Обещал, что Тиагар будет оставаться владением Майсура до тех пор, пока в Индии развевается белое с золотыми лилиями знамя короля Франции. Но франки разбиты, изгнаны с Короманделя. Лалли угодил в плен. Пондишери стал прибежищем сов. Беднур - другое дело. Это центр богатой страны, которую португальцы не зря называют житницей Западного побережья и сопредельных арабских стран. Он господствует над горными проходами в Западных Гатах. Надежно защищен горами и лесами. Быть Беднуру второй столицей Майсура, - решил Хайдар Али. - А Иккери отныне моя земля.

Крепость Дерриабатар Гурр орлиным гнездом темнела на прибрежном гранитном утесе. В незапамятные времена ее построил один из раджей Иккери, чтобы отпугивать пиратов. Со стороны моря в основание утеса неустанно била крутая волна. С другой бушевал в ущелье поток. В этой-то крепости и укрылась беглянка рани.

- Опоздал муссон. Не помог.

Рани с тоской глядела на то, как с запада наплывают черные рваные тучи, волоча над вспененным морем шлейфы водяной пыли. Ударившись о гранитную грудь Гат, они бичевали их молниями, исторгали из своих недр ужасные ливни. Было сыро и холодно, но рани этого не замечала.

- Что ж делать-то, Нимбейя? Скажи хоть слово.

Нимбейю страшило будущее. Куда как хорошо было в беднурском храме. Там спокойная, легкая жизнь. С утра до вечера звучат гимны жрецов. Являются с дарами верующие, извещая о своем прибытии ударами в колокол у входа.

- Нет, не уступлю Хайдару! Дам ему здесь бой, - так и не дождавшись ответа, продолжала рани. - А потом - в Маскат.

У основания утеса качался на крупной зыби граб «Шамшер» - хищный на вид трехмачтовый корабль с низким бушпритом и пушками на верхней палубе. «Шамшер» готов был в любой момент выйти в море.

- Эмир Маската наш давний друг и союзник, - продолжала рани. - У меня там котхи - фактория с товарами, отряд хорошо вооруженных сипаев...

Планам этим не суждено было сбыться. Судьба неотвратима. Недели через три после прибытия рани в Дерриабатар Гурр, раздался выстрел сигнальной пушки. Рани, Нимбейя, киладар и его помощники спешно поднялись на боевую площадку. По ту сторону бурного потока топтался на берегу отряд сипаев. Сквозь сетку дождя видно было знамя раджей Иккери.

Рани приказала гарнизону изготовиться к бою.

- Эй, киладар! - донеслось с той стороны. - Или не признаёшь своего раджу? Чен Басавия велит тебе сложить оружие. Выдай злодейку Вирамму джи, покусившуюся на его маснад, на его жизнь.

Киладар был в смятении. Кто не знает, что перед кончиной Сомасекхара Второй назначил своим преемником Чена?

- Санад на твое имя…

Ночью, в нарушение приказа рани, киладар тайно велел верному человеку переправиться на кожаной лодке-корзине через реку. Тот привез санад, и киладар увидел на нем подпись нового раджи, оттиск государственной печати. «Подумал бы о семье, о самом себе, - читал киладар. - Сдашь крепость, останешься ее хозяином. А ослушаешься, палач сдерет с тебя живого шкуру…»

Перечить радже - умыться своей кровью.

Почуяв недоброе, рани решила бежать. Ранним утром вместе с Нимбейей она хотела было спуститься к кораблю. Но путь ей преградил киладар с дюжиной сипаев-ветеранов.

- Куда собираешься ни свет ни заря, рани? Ты удерешь со своим любовником, а мне расплачиваться за твои шашни? Ступай-ка обратно в крепость.

- Негодяй! - с презрением сказала рани. - А еще клялся в верности. Прочь с дороги!

Киладар, однако, не отступил.

- Взять ее.

Рани в отчаянии устремилась к стене, чтобы оттуда броситься в бездну, но ветераны удержали.

- Будь ты проклят, вероломный слуга!

Узкой каменной лестницей поднялся на утес Мирза Хусейн Бег, командир прибывшего отряда. Толстая железная решетка наверху, на которой в случае осады разводят страшный огонь, чтобы неприятель не прорвался в крепость, была поднята. Киладар передал Мирзе плененную рани.

Сквозь горные леса, опасными тропами, скользкими от ливней, рани Вирамма джи была доставлена в Беднур.

- А ты и вправду отважная женщина, - с интересом разглядывая пленницу, сказал Хайдар Али. - Люблю храбрецов! Своих сипаев я награждаю за мужество деньгами, гирляндами цветов из своих рук. Но вправе ли ты была поступить так с Ченом Басавией? Ведь маснад Беднура был завещан ему. И почему ты ослушалась моего приказа, не явилась в Читальдруг?

Рани гневно сверкнула глазами.

- Раджи Беднура никогда никому не подчинялись. И не тебе, пришелец, судить, у кого больше прав на маснад - у меня, последней из владык Иккери, или у безвестного Чена. Чен и Лингана оболгали меня, оклеветали. Прикончи тогда джетти Чена, он не привел бы тебя к Беднуру, а я не стояла бы перед тобой пленницей.

Рани, столько пережившая за эти дни, была все еще необыкновенно хороша. Хайдар Али оценил ее смелость.

- Твои отцы-деды и ты сама набивали сундуки золотом. А зачем? Любоваться им? Соседей дразнить? Этим богатством я найду достойное применение.

Хайдар обошелся с рани и Нимбейей весьма милостиво. Им было разрешено проживать в Беднуре.

Мирза Хусейн Бег, узнав о попытке рани к бегству, спросил киладара:

- А куда хотела она бежать?

- Рани мне об этом не докладывала. Но я и так знаю, куда - в Маскат. По пути она хотела посетить Басаварайядургу, крепость на острове…

Вскоре от Дериабатар Гурра отплыла небольшая флотилия. Впереди шел «Шамшер». За ним едва поспевали палы с сипаями на борту. Валкие плоскодонные палы отчаянно качало. Мокрые их паруса плохо держали ветер. Но флотилия упрямо шла своим курсом.

- Кто сейчас выходит в море, - ворчал многоопытный капитан «Шамшера». - Под таким ветром, да по таким волнам могут плавать только фрегаты ферингов.

Мирза Хусейн Бег твердил:

- Сдохну, а приказ выполню!

Вскоре показался скалистый остров с мощной крепостью. «Шамшер» подошел с подветренной стороны, и Мирза Хусейн Бег высадил десант. Крепость была готова к бою. Из-под навесов на прибывших глядели пушечные дула. Мирза послал к воротам парламентера.

- Эй, киладар! - крикнул тот. - На троне Беднура сейчас сидит Чен Басавия, законный раджа. Рани Вирамма джи в плену. Сдавай крепость!

Ответа не последовало, и Мирза Хусейн Бег решил подождать. Уже через пару дней на рассвете ему доложили, что флаг над крепостью спущен. Далеко в море, под низко нависшим небом видны были паруса уходящих палов. Гарнизон тайно покинул остров.

На боевой площадке Басаварайядурги Мирза Хусейн Бег обнаружил едва остывшие трупы. Видимо, это были те, что до конца оставался верен рани.

- Обыскать крепость! Может, что найдется.

Сипаи принялись штыками прощупывать землю вокруг крепости, простукивая стены. Одному из них показался подозрительным участок стены в подземелье.

- Послушай-ка, Мирза сахиб.

Сипай несильно ударилкамнем по стене, и Мирза понял, что заней пустота. За разобранной стеной был обнаружен тайник. При желтом свете факелов сипаи вытащили из тайника пять сандаловых сундуков, набитых драгоценностями. За сундуками - обсыпанные алмазами ножные цепи для слонов, две полные слоновьи сбруи с серебряными колокольчиками и, наконец, два хоудаха, отделанных листовым золотом.

Вы можете познакомиться со всей книгой целиком, написав Юрию Крашенинникову. Он также будет признателен за любые отзывы и пожелания.