Прогулки по Калькутте

Менее известна, но не менее красочна одежда, которую носят индийские женщины-мусульманки: "шальвар и камиз" . Это брюки или шаровары, а сверху - нечто среднее между длинной рубашкой и коротким платьем. Именно эту одежду одевала и я, когда отправлялась побродить по городу. Искусство ношения сари я так и не освоила, для того чтобы его одеть и носить нужны определенные навыки. А в брюках из хлопка и в длинной рубашке навыпуск я себя чувствовала очень удобно. Гораздо удобнее, чем просто в мини платье по моде тогдашних дней. Мало того, что сразу же становилось очевидным что вы иностранка и вы сталкивались со всеми неудобствами, проистекающими из этого состояния. Но самое главное, вы превращались в объект повышенного внимания всего мужского населения, в возрасте от семи и до семидесяти лет. Причем, если мужчины зрелого возраста проявляли свой интерес и неодобрение, кидая косые взгляды, то молодежь, а особенно мальчишки, бежали за вами, свистели, улюлюкали, особенно, если вы были одна, без сопровождения мужчины. Дело в том, что одежда индийской женщины всегда оставляет закрытыми ноги. Открытой, скорее, может оставаться грудь, чем ноги. В те годы даже в городе многие женщины, особенно из простого народа, не носили кофточку, и грудь прикрывали чисто символически, перекинув конец сари через грудь, за спину. Но зато даже ложась спать, одевали "ночное" сари, также закрывавшее ноги. Поэтому в отличие от их европейских собратьев, если что и возбуждало или раздражало, в зависимости от темперамента, индийских мужчин, так это лицезрение женских ног.

Именно поэтому мой первый самостоятельный выход в город закончился весьма плачевно. Я собралась посетить знаменитый калькуттский крытый рынок - настоящий город в городе. Водитель довез меня до рынка и мне оставалось пройти каких-нибудь метров пятьдесят до его входа. Но не тут-то было. Вокруг меня сразу же образовалась небольшая толпа, состоявшая из мальчишек и подростков, которые что-то кричали, смеялись, свистели и при этом показывали на мои ноги. Надо признать, что мое платье соответствовало последней московской моде, т.е. по выражению моей бабушки, было длиной "до пупа". Чувствовалось, что в провинциальной Калькутте увидеть такое приходилось нечасто. При этом толпа была настроена отнюдь не агрессивно, а скорее дружелюбно. Поскольку я приехала на машине генконсульства, все догадались, что я русская и отовсюду слышалась особенно смешно звучащие в устах бенгальских мальчишек русские фразы и словечки: "Гуляй, Вася!", "чемоданы - сумки", "Отвали моя черешня!". Остальное я не решаюсь здесь воспроизвести - чувствовалось, что советские моряки с торговых судов, заходящих в калькуттский порт, частые посетители рынка.

Я тоже попробовала улыбнуться, и это было роковой ошибкой. Ребята помладше осмелели и ко мне потянулись руки с явным намерением потрогать наиболее доступные части моего тела. Сразу же улетучилось мое намерение посетить местную достопримечательность. Я ретировалась обратно в машину и поехала домой. С тех пор я позволяла себе выходить в мини только в сопровождении мужчин, да и то не часто, так как гораздо уютнее чувствовала себя в индийской одежде или просто в брюках и кофте. Надо сказать, что в индийской одежде я вполне сходила за индианку. У меня были длинные темные волосы. Понятия о вреде усиленного загорания мы тогда никакого не имели, не говоря уж о полном отсутствии как в России, так и в Индии каких-либо солнцезащитных кремов и поэтому цвет лица уже через месяц после приезда стал вполне смуглым. Да и черты моего лица не столь уж отличались от индийских, сказывалось наличие татарской крови. Недаром муж говорил про меня, что я "восточная женщина".

Чаще всего я совершала длительные вылазки в город по воскресеньям, вместе с мужем, Игорем. Однако осуществление этих вылазок было сопряжено с определенными жертвами и риском. Речь идет о жертвах, которые вам приходится приносить, если вы хотите получше узнать такой город, как Калькутта. Вы должны быть готовы к тому, что через десять минут вы будете мокрыми от пота, что вам придется передвигаться большую часть времени, несмотря на жару, пешком, лавируя между людьми, животными, повозками, рикшами, обвешанными людьми автобусами. Поскольку пользоваться рикшами советским людям было запрещено (нарушителям грозила высылка из страны в двадцать четыре часа), то мы иногда брали такси. Но это было весьма сомнительное удовольствие. Калькуттские такси лишь с большой натяжкой можно было отнести к разряду комфортабельных и безопасных средств передвижения. При взгляде на черно-желтую дребезжащую, помятую, побитую машину первая мысль была, что это нечто, гордо именуемое калькуттским такси, собранно из бренных останков автомобилей, найденных на автомобильных свалках, чуть-чуть подремонтировано и выпущено на линию. На самом деле это машины индийского производства с громким названием "амбассадор". Эти машины очень популярны в Индии. Они же, только белого цвета, используются, как прежде наши "Волги" в качестве машин для высшего состава индийского чиновничества. Поездка в таких такси нередко действительно была сопряжена с риском. Едешь и вдруг на повороте сама по себе открывается дверь и ты чудом не вываливаешься на дорогу. И это при том, что калькуттские таксисты, по большей части сикхи, славились своей лихой ездой. Поэтому острых ощущений было предостаточно. В Индии даже шутят, что всем таксистам заранее гарантировано хорошее перерождение, поскольку после поездки на такси даже неверующие начинают верить в бога.

Утоление жажды и голода во время наших прогулок по Калькутте также было испытанием не для слабонервных. Европейских ресторанов и тем более кафе в Калькутте тогда было очень мало. К тому же цены в них были нам не по карману, во всяком случае, мы не могли себе позволить ходить туда регулярно. Часто мы вообще оказывались в таких местах, где ничем европейским и не пахло. Приходилось перекусывать, покупая фрукты у мальчишек-разносчиков с лотков, споласкивая их под кранами прямо на улице, или же заходя в маленькие закусочные, расположенные тут же под навесом. Игорь до сих пор вспоминает как он в первый раз осмелился предложить мне перекусить в такой местной забегаловке. Больше всего его поразило то, что я не только без колебания согласилась, но и потом долго вспоминала, как вкусно мы там поели.

На самом деле мой энтузиазм объяснялся очень просто. В то время я была абсолютно не осведомлена о всех тех вирусах, амебах, паразитах и прочей гадости, которую вы рискуете подхватить в таких местах в Азии или Африке. Через пару лет в Бангладеш я была уже более просвещенной на сей счет. Впрочем, это не означало, что мы перестали ходить в национальные ресторанчики. На такую жертву при моей любви к восточной еде я была не способна. Просто перед каждым походом в такой ресторанчик (как и перед походом в гости в бангладешскую семью) мы обязательно выпивали немного виски. Это оказалось чудодейственным средством, заставивш и м меня навсегда зауважать англичан, изобретших сей напиток. Единственный раз за все наше пребывание в Бангладеш Игорь подхватил какую-то желудочную инфекцию именно тогда, когда после проблем с почками, он не мог пить виски.

Вскоре выяснилось, что на пути удовлетворения нашей жажды познания неизведанного города, имеется препятствие в лице представителя советского государства - генерального консула. Я помню страшно удивилась, когда в одно из первых моих воскресений в Калькутте проснулась оттого, что Игорь разбудил меня в семь часов утра. Будить меня в такую рань - просто святотатство. По природе я - сова и для меня даже подъем в девять часов - это уже подвиг, а тем более в воскресенье. Моя реакция была предсказуема:

- Ты что? - закричала я. - В такую рань!

- Вставай, соня. А то проснется генконсул и закроет выход в город, - ответил Игорь.

- Как закроет? Ворота и так запираются, - не поняла я.

- Да не ворота закроет, а запретит выход в город, - сказал Игорь, и увидев, что я по-прежнему мало чего понимаю, разъяснил.

- В городе неспокойно, наксалиты постреливают. Старик, когда просыпается, первым делом читает газеты. Если увидит, что где-то ночью стреляли, запретит выходить в город. Поэтому надо быстрее уходить до того, как он проснется.

- А кто такие наксалиты и почему они стреляют? - продолжала задавать я вопросы, уже вылезая из постели и одеваясь Перспектива просидеть все воскресенье в четырех стенах заставила меня мобилизоваться и стряхнуть остатки сна.

- Пойдем быстрее, а потом я все объясню, - завершил дискуссию Игорь.

Потом в городе он провел со мной небольшой сеанс политинформации.

В штате Западная Бенгалия, столицей которой является Калькутта, власть в это время, как и в большинстве других штатов, была в руках партии "Индийский Национальный Конгресс". Второй серьезной политической силой являлась прокитайская "Коммунистическая партия Индии (марксистская)". Кстати, именно эта партия, начиная с 1977 года находится у власти в этом штате.

В конце 60-х годов в Западной Бенгалии появилась еще одна партия, ультрарадикальная - "Наксалиты". И вот именно эта партия, заявившая о своем намерении во что бы то ни стало захватить власть, не останавливаясь и перед применением оружия, и являлась в 1970-1971 годах причиной весьма неспокойной политической обстановки в штате и особенно в Калькутте. Периодически возникали столкновения между полицией и войсками, приданными ей в помощь, и наксалитами. А в газетах появлялись сообщения о произошедших перестрелках и количестве раненых или даже убитых. Прочитав такие сообщения, даже если перестрелки происходили в самых отдаленных пригородах Калькутты, как чаще всего и бывало, наш генконсул и запрещал выход в город. Причем, он очень быстро разгадал наш с Игорем маневр и стал запрещать выход в город уже накануне, в субботу, если в этот день появлялись сообщения о прозвучавших где-либо выстрелах.

Сколько воскресений (а ведь суббота тогда еще была рабочим днем) провели мы, проклиная генконсула, а заодно и наксалитов, запертые в четырех стенах. И это при том, что телевизоров у нас не было (какой смысл было их покупать, если принимались лишь местные программы), радио тоже, а библиотека была лишь в торгпредстве, да и то самая, что ни на есть, примитивная.

В такие дни индусы, проходившие мимо здания, на котором красовалась вывеска : "Генеральное консульство Союза Советских Социалистических Республик", с любопытством поднимали головы и прислушивались к непонятным словам песни, доносившейся до них:

"Сижу за решеткой в темнице сырой, взращенный в неволе орел молодой!" - подвывали молодые дипломаты, осмелев после отбытия генконсула в английский клуб, для принятия, как выражалась его жена, водных процедур в единственном в городе бассейне.

Все закончилось в одно прекрасное воскресенье, когда наши завывания услышал консул, отвечавший за безопасность, а попросту сотрудник КГБ, работавший под крышей генконсульства, а заодно курировавший вопросы внутренней безопасности. Разъяренный он ворвался в нашу комнату.

- Прекратите немедленно! - закричал он. - Вы что с ума сошли?

- А в чем дело? - с недоумением спросили мы. - Уж и попеть нельзя. Это же всем известная песня.

- У нас известная, а здесь - нет. Кто услышит и что подумает? О чем вы поете? Вы вдумайтесь в слова и представьте, как это воспринимается несведущим в русской классике человеком! - ответил он.

Мы задумались и поняли, что слова привычной с детства песни в данном контексте действительно звучат довольно двусмысленно. Особенно, если учесть, что окна генконсульства, как и многих зданий в Калькутте, в целях безопасности были забраны решетками.

- Да, но здесь же никто не понимает по-русски, - попытались еще посопротивляться мы.

- Понимают, понимают, кому надо всегда все понимают. Еще раз услышу, доложу генконсулу, будете тогда с ним дискутировать, - закончил

дискуссию консул. Возразить при такой постановке вопроса было нечего

Безусловно, опасения консула насчет того, что кто-то поймет слова песни были нелепыми. Но в какой-то степени они основывались на том факте, что даже в Калькутте можно было встретить выпускников различных вузов СССР.

К Советскому Союзу большинство людей в Индии в то время относилось с любовью и даже восхищением. Эти настроения в какой-то степени нашли отражение в песне, прозвучавшей в одном из фильмов тех лет. В этом фильме популярный даже в Советском Союзе актер Радж Капур поет приблизительно следующее:

"О, мои ботинки из Японии,

Штаны английские,

О, моя красная русская шляпа,

Но все-таки мое сердце принадлежит Индии" .

  Наталья Беглова. Об авторе и книге.

  ЧАСТЬ I. Сладкий яд Востока.

  ЧАСТЬ III. Праздники Индии.

  ЧАСТЬ IV. Поездка в Ориссу.